Железные паруса - Страница 14

Стиснув зубы и притворяясь перед самим собой, что он и не чувствует вовсе никакой прохлады, что ничего этого нет, Сварог сказал твердо:

– Давайте, маршал, пока что забудем о всевозможной мистике, не важно, существует она, или нет. И про странности – ни слова. Мы с вами – люди военные, и перед нами стоят…

Он замолчал, недоуменно повернул голову в сторону полога – там снаружи внезапно заорали сразу несколько голосов так панически, во всю глотку, совсем рядом, что моментально стало ясно: дело неладно. Возле самого шатра командующего такой переполох не может возникнуть без серьезной причины…

В следующий миг с неба обрушился невыносимый грохот, истошный рев, механический, нарастающий. Сварог еще успел опознать в нем шум самолетного мотора – и тут же рев, казалось, понесся прямо на палатку, поневоле заставив вжать голову в плечи, что-то грохнуло по палатке так, что шесты с отчаянным треском подломились, стало темно и душно – это шатер обрушился на него и Гарайлу, тяжелая пыльная парусина придавила к земле в унизительной для короля позе, а грохот пронесся совсем рядом, и что-то трещало снаружи, кто-то вопил, бежали люди и ржали лошади…

Под руку подвернулось древко Доран-ан-Тега, и Сварог, не медля, полоснул наугад, вмиг распоров парусину, в глаза ударил солнечный свет; он проворно выпрямился в образовавшейся прорехе, увидел рядом Гарайлу – тот точно так же выбрался на солнышко, не потеряв присутствия духа, вспорол палатку засапожным кинжалом.

Корона съехала на глаза. Поправив ее одним ударом кулака, Сварог огляделся и заспешил туда, куда уже бежали и караульные, и оказавшиеся поблизости солдаты.

Истребитель – тот самый, ушедший на разведку – еще несло по равнине на брюхе, его мотало и швыряло, от него с треском отлетали дощечки, лопались распорки, винт взвыл на невыносимой ноте и, превратившись в искореженную полосу дерева, отлетел в сторону… Отвалилось правое крыло, ударившись о камень, самолет развернуло на сто восемьдесят градусов, и он, превратившись в груду обломков, наконец-то замер, обращенный кабиной к Сварогу.

К нему бежали со всех сторон. Сварог оказался рядом одним из первых. Пилота, не теряя времени, принялись вытаскивать из кабины. Крови на нем вроде бы не заметно, он выглядел совершенно невредимым – смельчакам везет – но был бледен, как смерть, все еще не мог поверить, что удалось сесть, что уцелел…

Его, поддерживая с двух сторон, поставили перед Сварогом не потерявшие головы караульные гвардейцы. Видно, что летчик вполне может стоять сам, и не было времени на гуманизм – Сварог, набрав побольше воздуху, рявкнул на зевак:

– Р-разойтись!

Солдаты так и брызнули во все стороны. Сделав два шага, Сварог оказался лицом к лицу с пилотом – круглое молодое лицо, тщательно подстриженные усики, лейтенантское шитье на мятом мундире…

Караульные проворно отскочили, вытянулись. Пилот остался стоять вполне самостоятельно, слегка пошатываясь.

– Докладывайте! – крикнул Сварог, чтобы побыстрее привести незадачливого летуна в чувство. – Вы же офицер, мать вашу!

– В-ваше величество! – довольно четко выговорил офицер. – Ничего нельзя было сделать, я обломал колеса вместе со стойками об одну глыбу… Пришлось на брюхо плюхаться… Еле вывернулся из гущи, ничего подобного прежде…

– О чем вы? – спросил Сварог почти нормальным голосом.

Лейтенант медленно-медленно поднял руку, указывая на что-то поверх плеча Сварога – и тут же рядом, в лагере, сразу несколько труб заревели «тревогу»: туру-ту-ту-ту-та-та-та, туру-ту-ту-ту-та-та-та!

Сварог обернулся – и застыл на месте с отвисшей челюстью.

Со стороны перевала со скоростью, не уступавшей скорости самолета, наплывали какие-то темные пятна, их уже было неисчислимое множество, десятки, а может, и сотни, они летели слаженно, словно соединенные незримыми нитями, закрывая собой добрую половину неба, и перед ними по равнине скользили черные, неправильной формы тени…

Все таращились в небо, оцепенев, даже трубы захлебнулись, наступила совершеннейшая тишина, и в этой тишине непонятные небесные объекты подлетали все ближе и ближе, были уже над головой, и на Сварога то и дело падала тень. Он не мог определить высоту, на которой они летели, потому что не мог прикинуть размеры, не понимал еще, что это такое. Больше всего походило на гигантские глыбы необработанного, дикого камня…

Он вспомнил Клойн и содрогнулся от приступа неконтролируемого страха, первобытного ужаса, что случалось с ним чрезвычайно редко. В лагере тревожно заржали лошади – полное впечатление, все сразу, несколько тысяч.

Послышался басовитый гул рассекаемого воздуха – и в десятке шагов от Сварога обрушилась вниз первая глыба, рухнув прямехонько на то место, где только что была коновязь с его Драконом и дюжиной гвардейских коней, где стояла кучка всадников из его свиты и охраны…

Тяжко вздрогнула земля под ногами, показалось, что качнулась от страшного удара вся планета. Глыба коричневатого шершавого камня размером с трехэтажный дом, выглядевшая дико и неуместно, громоздилась совсем рядом, Сварог видел ее неровную поверхность, показалось даже, что из-под нее доносятся крики людей и конское ржанье, чего, конечно же, не могло быть…

Земля содрогалась от множества тяжких ударов – глыбы рушились вокруг, на людей и палатки, на коней и пушки, это был ад, страшный своей непонятностью. Отовсюду неслись крики, ржанье, конский топот. Сварог оглядывался и не узнавал местности – везде, куда ни глянь, возвышаются глыбы дикого камня, превратившие равнину в некий лабиринт с узкими проходами, по которым носятся, сталкиваясь и падая, всадники, пешие, кони без всадников…