Железные паруса - Страница 26

Вот ему-то Сварог сообщил, куда направляется. И знакомыми коридорами вышел на галерею, опоясывавшую на приличной высоте огромный светлый зал Королевской приемной, где, как обычно, яблоку негде было упасть. Чинные разговоры вполголоса сливались в неумолчный гул, напоминавший рокот вхолостую работавших мельничных жерновов; благородные дворяне обоего пола, титулованные и простые, прохаживались группами, парами и поодиночке, теснились вокруг записных остроумцев и игорных столов, вышколенные лакеи с невероятной ловкостью пробирались меж раззолоченных сливок общества, балансируя огромными подносами с мороженым и прохладительными напитками (спиртного тут не полагалось исстари, поскольку считалось, что Королевская приемная – это вам не таверна).

Какое-то время Сварог добросовестно пытался определить невооруженным глазом Интагаровых шпиков, которых здесь имелось немало, но, как и следовало ожидать, окончилась эта затея ничем. Поди угадай, кого из обладателей золотых поясов и золотых ожерелий бульдог завлек в свои сети, играя на слабостях человеческих, компромате и тщеславии людском…

Королевская приемная была одной из тех стариннейших и в общем безвредных традиций, на которые у Сварога не хватило духу посягать. Прежде всего оттого, что это скопище бездельников никому не мешало, а вот информацию иногда шпики выуживали небесполезную…

«Приемной» этот зал именовался не вполне правильно. Никого отсюда никогда не приглашали к королю. Для тех, кто являлся во дворец по королевскому вызову или будучи приглашенным на церемониальное мероприятие, существовали другие входы и другой порядок. Просто так уж повелось с незапамятных времен, поскольку теоретически считается, что любой дворянин может быть в любой миг призван пред королевские очи, следует содержать специальное помещение, где дворяне таковые с максимальным комфортом смогли бы дожидаться случая. Иные толкались тут лет тридцать кряду, так и не удостоившись за это время аудиенции. Что, заметим в скобках, никого особенно не печалило – просто-напросто допуск сюда сам по себе считался одной из исконных привилегий, чуть ли не знаком отличия. Хорошим тоном считалось небрежно обронить: «Ну да, разумеется, я поутру езжу в Королевскую приемную…» Соответственно, отлучение от сего зала считалось крупной немилостью и непременно оформлялось соответствующим указом самодержца.

Высмотрев нужную персону, Сварог неторопливо спустился по витой каменной лестнице и направился в ту сторону. Перед ним словно бы невзначай расступались высокородные господа, даже графы и герцоги, поскольку данный капитан, как уже упоминалось, считался доверенным лицом короля, фаворитом, прочно сидевшим на своем месте, и относиться к нему следовало со всем решпектом…

Как и следовало ожидать, благородный граф Сагудан обретался здесь вместе с супругой и дочерью, каковую, по точной информации, давненько уж пытался подсунуть Сварогу в качестве очередной фаворитки. Согласно тем же исконным традициям. Он бы и жену попытался пропихнуть в королевскую опочивальню, но, учитывая ее почтенный возраст, заранее отказался от подобных попыток…

Сварог оставался тверд, как скала. Юная графинечка была, в общем, довольно приятным созданием, но, по достоверным данным Интагара, дарила своей благосклонностью чересчур уж многочисленных вертопрахов, от придворных кавалеров до дворцовых псарей помоложе и с обхождением. Так что Сварог резонно полагал: королю негоже стоять в очереди, к тому же без всякой уверенности, что он окажется в ней последним…

Сам по себе граф для него никакого интереса не представлял – мало того, что спесив, так еще и глуп. Однако была у него одна-единственная, чрезвычайно ценная в некоторых случаях черта: он был всезнайкой. Как губка, впитывал чуть ли не все кружившие по столице пересуды, сплетни, пикантные россказни и слухи. Оставалось лишь, когда в том возникала нужда, отделить зерна от плевел.

Сварог подошел к ним и раскланялся, приложив к шляпе один лишь указательный палец – только неотесанная деревенщина в таких случаях бралась за поля бадагара всей пятерней. Граф, толстяк с красной рожей выпивохи и жуира, пренебрегавшего пустяками вроде апоплексии, приветствовал его со всей возможной почтительностью. И, конечно же, сходу взял быка за рога:

– Милейший капитан, извините за назойливость, но вы же сами говорили, что его величество совсем скоро утвердит новый список фрейлин… По знатности рода, по нашей извечной преданности монархам моей кровиночке там самое место… Благодарность моя была бы безграничной…

Вышепомянутая кровиночка, изрядно декольтированная, взирала на Сварога так томно и преданно, что не оставалось никаких сомнений – лично она готова отблагодарить господина капитана за эту услугу, абсолютно не мешкая, тут же, за ближайшей портьерой. Ну уж хрен вам, дорогие мои, подумал Сварог беззлобно. Обойдусь и без этаких фрейлин, должна же при дворе сохраняться хотя бы зыбкая видимость морали и нравственности. Тем более что последние донесения касаемо этой особы поступили не далее как вчера – не только псари, но и придворные конюхи, изволите знать. Но хороша, шлюха этакая, чего уж там. Не будем ни от чего зарекаться…

Деликатно взяв под локоток графа, Сварог отвел его в сторону, где нашлось уединенное местечко. Граф покорно семенил рядом, вполголоса поминая про безграничную благодарность – весьма, впрочем, осторожно, учен был горьким опытом; Сварог уже однажды отшил его, не выбирая выражений, когда его светлость попытался вульгарно совать «капитану» кошельки с золотом и дарственные на деревеньки…